«Я – один!» – Извини, все равно не один... не один! © Май
... это время драконов ©

Это будет потом: крики, зарево, дым от пожаров, боль и выбор, обида предательств и горечь разлук, чья-то кровь на брусчатке, тепло рукояти кинжала, серый ветер, гоняющий клочьями пыль и золу. Это будет потом: баррикады, ловушки, завалы, закопченное знамя, живых или мертвых подсчет.

...А пока – мы всего лишь компания злых оборванцев, но уже ощущаем напарника правым плечом.
Мы всего лишь бродяги, наемники, блудное лето; кто-то – полный безумец (но, в общем, не хуже других), первый магов не любит, второй говорит с арбалетом, третий... кажется, я. Я сегодня встал с левой ноги.

Это будет потом – все, что скажут о нас менестрели: половину напутают, прочее сходу наврут. Правда станет легендой, февраль обернется апрелем, нам добавят огня в волосах и точёности рук.

А пока – все смешно, несерьезно, ни разу не страшно, разве пара царапин, до свадьбы (до чьей?) заживёт. Кто сегодня сготовил на ужин горелую кашу? Может, лучше в таверну? Мне мой еще дорог живот.

Все забудется: голос, характер, улыбки и лица...
Мир стоит перед нами, дождем и весною умыт.
Начинаем с пустого листа, с нашей первой страницы,
Сотворим же историю, парни!Кто, если не мы?

«In war, victory.
In peace, vigilance.
In death, sacrifice»
(Grey Warden motto)

Вот у моей сестры – золотистый взгляд, медная кожа, лучших шелков наряд. Тонкая, хлёстко-гибкая, будто прут, вся – постоянный танец, соблазн, изгиб. Сотни мужчин любили мою сестру, тысячи – не решались ее любить.
Учит сестра меня: придыхаешь чуть, дрожью руки, пылинкою по лучу, это легко, как гладить ручных зверей...

Медленно догорают дрова в костре. Я не хочу быть пешкой в такой игре.
Впрочем, и королевою – не хочу.

Брат мой – меня сильнее, смелей, умней, он говорит о долге и о стране, планы рисует, чертит расчёт атак, мол, нам нельзя промедлить ни пары дней...
...Я не бывала ни на какой войне, не понимаю, что он находит в ней, чем эти войны лучше кабацких драк? Да, я умею драться – когда зажмут в угол, когда дыханье несет чуму, если кому не справиться одному... только другого, верно, желает брат.

Брат мой – потомок принцев и королей, правь – и тебе воздастся и трон, и плеть, статуи, книги, женщины, гобелен.
Пусть заметает снег мой вчерашний след.

ГДе-то меж черной бездны и белых врат движется к югу маленький мой отряд. Барды, бастарды, братья и беглецы, дети без матерей, без сынов – отцы, над головами тихо встает заря. Холод равнин морозит во рту слюну, легкие застывают – и не вздохнуть.
Каждый имеет право свой выбрать путь. Мой – это конский пот, звон мечей с утра, серая крепость, спрятанная во льду.
Но если к двери дома подступит мрак, если придет слепой беспощадный враг, брат и сестра, зовите – и я приду.

Поле боя скользит, размокшее, крики раненых, грязь и пот, под копыта знамена брошены, голос, сорванный до хрипот. Кони ржали и люди падали, захлебнулся напор атак, запах крови и запах падали...

...Нет. Все было совсем не так!
Пусть иное запишут в хроники: как был каждый из нас – герой, как сверкал драгоценный трон и как был красив молодой король. В небе мчались грифоны белые, солнце плавило ряд щитов, флаги гордо над нами веяли, и никто не дрожал – никто! И врагов они били – сотнями, и была им мягка постель...
Поле боя застыло комьями, проморожено до костей.

Осень поздняя, мёрзло-рыжая, гордость армии, честь страны. Мы – последняя горстка выживших, тех, кто выбрался с той войны. Мы расскажем, изменим прошлое, вместе с будущим – навсегда, дети вырастут, станут взрослыми, пролетят, как часы, года. Сказка вспомнится, боль – забудется, через прах прорастет трава.
И мальчишки на пыльных улицах
Будут бегать, играя –
В вас.

А когда я исчезну – мир вздрогнет неслышно и сонно,
Отпуская меня, как трясина прилипший сапог.
Отголосок последней судьбы, погребального звона,
Недосказанный спор.

Кто ты? призрак бродячий в сожженной и черной кольчуге?
Светло-серая птичка, поющая все невпопад?
Кучка бледных поганок в поломанном ведьмином круге?
Пан ты или пропал?

Когти скрюченных веток царапают небо до крови,
Я не помню вселенной иной, кроме этих болот.
Я не слышу речей, кроме тихого нежного зова,
Он – добро или зло?

Что-то гулко плеснет в тишине – но не зверь и не рыба,
Что за тайну хранит этот черный густой водоем?
Переломы эпох не больней синяков и ушибов,
Заживет. Заживем.

Я когда-то любил, меня что-то тянуло, держало,
Я хотел бы вернуться, но где эта тень, эта дверь?
Мой болотный огонь вдалеке полыхает пожаром –
Я шагаю на свет.