Баллада о перевоплощениях

От повседневности деться куда нам?
Хочешь, сыграем? Ты – знатная дама,
В бархатном платье с ручным горностаем.
Утром букеты по вазам расставишь,
Днем – вышиваешь, а вечером длинным –
Грезишь под томную песнь мандолины,
Веря: мечтам суждено претвориться.
Я – красоте твоей преданный рыцарь.
Мною давно нерушимый обет дан:
Ей лишь одной посвящаю победы.
Путь от Эдессы и до Аскалона –
Мили под солнцем за взгляд благосклонный.

Храбрость и верность – быть вместе пора им.
Хочешь, сыграем?

Как избежать нам словесных ристалищ?
Хочешь, сыграем? Ты Золушкой станешь.
Допуска нет замарашкам на бал, и
День на исходе, работы навалом.
Мачеха с дочками делят трофеи,
Но есть и тыква, и крестная-фея,
Чтобы на время забыть о бульонах.
Я буду принц, в незнакомку влюбленный.
Женщина – сказка, женщина – тайна.
Я башмачок подбираю хрустальный,
Чтоб по сюжету примерить дать каждой.
Пусть развлекаются – сердце подскажет.

Под каблуками судьбы хрустнет гравий.
Хочешь, сыграем?

Пусть за обман нам воздастся сторицей.
Хочешь, сыграем? Ты – главная жрица.
Гордая поступь, и шаг твой размерен,
В косах сверкают из золота змеи.
Сколько несчастных взывало вотще к ней?
Голос богини, ее воплощенье.
Лестница храма, чуть слышное пенье.
Ты замираешь на верхней ступени.
Я – полководец, принесший добычу:
Золото, камни и с ними рабы, чья
Кожа черна… Кто в узде страсть удержит?
Все, что угодно, за проблеск надежды.

Не соскользнуть, замирая на грани.
Хочешь, сыграем?

Кем предпочтешь ты? Ведущей? Ведомой?
Хочешь, сыграем? Ты ждешь меня дома.
С тучами солнце балуется в прятки,
Сборник стихов, телефон на зарядке,
Пламенем поступь заката по кровлям,
Чай уж заварен, и ужин сготовлен.
Яростно спорит воронее вече,
Я возвращаюсь с работы под вечер.
Пеплом теней на полу черный прожиг,
Ты мне расскажешь, как день твой был прожит.
После заказчиков, дошлых и ушлых,
Ты мне расскажешь, а я стану слушать.

И от добра не искал бы добра я.
Хочешь, сыграем?

1 октября 2009

Баллада Джона Ди

Рассказ мой будет краток,
Как на суде вердикт.
Вам не сыскать пирата
Везучей Джона Ди.
Ребята не внакладе
И сам я… Ну так что ж,
Попался раз голландец
С обычным грузом кож.
Его мы взяли с боем, хоть невелик трофей,
И с грузом – китаянку по имени Лю Фэнь.

О милостях не ври там –
Другого не дано:
Команду и корыто
Отправили на дно.
Но правильно болтают –
Меня попутал бес.
Я девку из Китая
Забрал тогда себе,
Чтоб набивала трубку, готовила кофей
Смазливая девчонка по имени Лю Фэнь.

Видать, змею-подлянку
Я запустил на борт:
С той самой китаянки
И вышел весь сыр-бор.
Они ворвались молча,
Уже на кураже.
Их первый вел помощник
Мой друг, Красавчик Джек.
Пророчила команда мне аутодафе.
Следила с интересом за действием Лю Фэнь.

Ну, говорится, дожил.
Был друг. Всего один.
Но шкуру подороже
Продаст пират Джон Ди.
Придумать, как отвлечь их,
Оружье на столе.
Но в этот раз осечку
Дал верный пистолет.
Похоже, очень кстати меня сморил Морфей.
И улыбнулась Джеку коварная Лю Фэнь.

А псы легко наглеют,
Лишь только б был искус –
Веревку и на рею
Иль пистолет к виску?
Но выстрел из мушкета
Смог охладить их пыл.
Джек молвил: «Берег где-то
Миль семь». И я поплыл.
Плевать, что плел Спаситель в какой-то там строфе,
Я утопил бы Джека и вместе с ним Лю Фэнь.

Ни корабля, ни денег –
Жизнь движется к концу.
Но волей провиденья
Мне послан был француз.
У рока подлый норов,
Хитер судьбы прищур,
Но, если встречу снова,
Француза отпущу.
Потом в хмельном угаре в объятьях местных фей
Я проклинал и Джека, и чертову Лю Фэнь.

А жизнь то – в цель, то – промах,
Попробуй-ка пойми.
Я наливаю рома,
Чтоб выпить за помин.
Могилу Джека илом
Давно занес прилив.
Меня ведь отпустил он,
А я бы пристрелил.
Увы, удары в спину – исход любых афер.
Зачем ты, Джек, поверил обманщице Лю Фэнь.

С тех пор узнал немало
Хорошего и бед.
С добычей шел, бывало,
Хотя бывало – без.
И повторяют часто –
Вы слышали поди –
Что лучше не встречаться
С пиратом Джоном Ди.
Но даже я стараюсь тех не касаться сфер,
Где правит китаянка по имени Лю Фэнь.

10 – 16 октября 2009

Баллада о демиурге

Сегодня солнце ну как на юге –
Зовет покинуть укромный угол.
А он считает ворон в июне,
Устав от должности демиурга.
Печали летом, что лужи, мелки:
Не хватит даже для пары уток.
Он на облезлой сидит скамейке,
Следит, как окна штурмует утро.
Ему открыты иные дали,
Истоки мира, изгиб излучин.
А он бы счастья для всех и даром,
Но не уверен, что выйдет лучше.
Деньков июньских сыщи дороже,
На сон их жалко бывает тратить.
А солнце ветками на дорожке
Рисует зайчиков, как в тетради.
Не помня, сколько сменилось серий,
Он ждал, быть может, такого часа –
У сердца мягким котенком серым,
Клубочком теплым свернулось счастье.
А где-то кризис и лиги наций,
Работа в восемь и ждать получки.
Он мир бы создал дней за… двенадцать,
Но не уверен, что выйдет лучше.
И в нашей жизненной волоките
Есть место сказкам китайских пагод.
Он носит куртку, как будто китель,
И держит зонтик, как будто шпагу.
Спокойно грудью встречает бури,
Не сомневаясь в своем везенье.
Пусть листья станут осенне-буры,
Весною город затопит зелень.
Он сам с собою играет в нарды,
Не любит спорить лоб в лоб с эпохой.
Он поменял бы… Хотя не надо –
Ведь вроде вышло не так уж плохо.

3 ноября 2009

Холуйская плясовая

Кто что хочет, то городит,
Применяя по желанию курсив.
Сыт, холен, а не юродив
Нынче должен быть мессия на Руси.
Он омаров ест со вкусом, а не кур,
У него парфюм французский, маникюр.
Где же взгляд, присущий больше маньяку?
Не хватает в кушанье острой нотки перечной.
– Оби-и-идели юродивого, отняли копеечку!

Весь в трудах и так устаёт от ротаций.
– Да святится имя твоё.
– Может статься.

Каждый мнит себя предтечей,
Высший смысл ему доступен одному.
Что до прочих? Взять – пресечь их,
Потому что излагают бред и муть.
За улыбочкой – презрительный смешок,
Все в костюмчиках, а галстук – чистый шелк.
Лучше шел бы ты, дружок, куда ты шел.
Что псалмы тянуть, что гимны – ведь мы не гордые.
Ой, дела, мои дела! Благие, богоугодные!

Посулите ж новый заём, инвестиций.
– Да святится имя моё.
– Да святится.

Ложь под соусом семантик,
Но сомненья станут дымом на заре.
Здесь насадим Гефсимань мы,
Если надо будет – купим Назарет.
Обстановка как в Версале у Луи,
Под дверями в умиленьи холуи.
Только сколько ни греби, ведь мало им.
Сотни и тысячи рубликов ради встречи с ним.
Всё, всё токмо во славу возлюбленного отечества.

Ныне миром правит ворьё корпораций.
– Да святится имя моё.
– Рад стараться!

Обвинить рискни их в краже,
Подставляя свою шею под топор.
Так что делай то, что скажут,
Да внимательно их слушай и не спорь.
Измененьем курсов бьется жизни пульс,
Слишком многое осмеяно – и пусть:
Самым преданным открыт спасенья путь.
Верь мне, верь моим идеям. И никому кроме.
Где начинают всё мерить на деньги, закончат кровью.

И опять глумится хамьё, кажет удаль.
– Да святится имя моё?
– Вон отсюда!

5 ноября 2009

Осеннее

Что говорю я, порой неверно,
Но не умею ни лгать, ни льстить.
Кромкой проспектов вскрываю вены
И выпускаю на волю стих.
Вновь предвкушенье ужалит коброй –
Спешно ненужное прополоть.
Силою снов изменяю образ,
Силою воли меняю плоть.
Сделанный шаг – приобщенье к тайне,
Снова к началу поди вернись.
В жизни всё время меня мотает
Как по ухабам – то вверх, то вниз.
Кто-нибудь высший словцо замолвит,
Чтоб ожиданьем не истомить.
Только прозрения – вспышки молний,
Можно ослепнуть в какой-то миг.

…Где-то уютно горит камин.
Знаешь, пожары теперь не модны.

Я не люблю толчеи экскурсий –
По площадям пронестись стремглав.
Неторопливо и с явным вкусом
В тёмное скверы оденет мгла.
Город – набросок судеб в акриле,
Что ещё может сравниться с ним?
Он до весны убирает крылья
И равнодушно снимает нимб.
Траурный дым к горизонту скошен,
Холодно, но не боюсь простыть.
А над рекой всполошённой кошкой
Выгнули спины свои мосты.
Здесь утром смог и дождливый климат,
Здесь не сумел бы взлететь Икар.
Я наслаждаюсь осенним сплином
И не хочу ни во что вникать.

…Знаешь, судьба если бьёт, то в спину.
Точно, уверенно. Наверняка.

29 ноября 2009

Я расскажу тебе сказку

Знаешь, я снова слегка на взводе
И без причины злюсь.
Только ведь минус на минус, вроде,
В сумме рождает плюс.
Поздняя осень. Зима так близко.
Воют ветра в тоске.
Я не любитель пустых изысков,
Даже в быту аскет.
Лужи подмерзшие, очередь в кассу,
Сны, не прошедшие ценз.
Я расскажу тебе добрую сказку
Про настоящих принцесс.

Легкая дымка – в воздухе стылом
Призрак иных высот.
Кто-то уверен: пуля в затылок
Лучше свинца в висок.
В небе чужом и таком знакомом
Звезды, как ордена.
Мне б выбирать по своим законам
Точки координат.
Каждый мечтает включить себя в касту,
Зваться одной из пород.
Я расскажу тебе мудрую сказку,
В ней был наказан порок.

Крутится мир, исхитряясь, как бы
Выгодней перепродать.
Время придет, и седой декабрь
Ляжет на проводах.
Я оставляю за дверью ругань,
Споров ненужный хлам
И отгораживаюсь кругом
Теплого света ламп.
И караваны отправятся к Карсу,
Ночь зазвенит от канцон.
Я расскажу тебе старую сказку
С очень хорошим концом.

11 ноября 2009

Янтарная

Клочьями пены
Белые перья.
Солнцу соперник.
Первый, не первый.
Лебедем Леды,
Камнем в браслете
Рваться по следу
Через столетья.
Мчаться на волю
Чайкою с мола,
Счастливы волны,
Черные смолы.
Зелень поляны,
Злато павлина.
Жить, опаляя,
Неопалимым.
Путь мой не прерван,
Огненный пленник,
Да, я не первый,
Но не последний.
Радужных окон
Край голубиный.
Солнечным соком
Полны глубины.
Согнуты ивы
Ветром шкодливым.
Снова приливы
Сменят отливы.
Жертва тепла я,
Мудрость с пеленок,
Жить, ослепляя,
Неослепленным.
Красный – от меди,
Рыжий – от тигра.
Зоркий отметит,
Умный постигнет.
Вызревший колос,
Яркий, не бледный,
Солнца осколок,
Света наследник.
Реже и реже
В голосе ужас.
Да, я не прежний,
Но и не хуже.
Венчан я тайно
С бурей самою,
Кладом янтарным,
Пламенем моря.

6 января 2010

Сумерки эпохи. Одиссей

Мне выпадет в жизни разве
Спокойная полоса.
Да, я умирал три раза
И дважды я воскресал.
Кого-то исход устроил.
Окажется прав ли он?
Нас всех изменила Троя,
Поверженный Илион.

…А волны рвались из плена,
Смеялся полночный бриз.
От мужа жену, Елену,
Увез втихаря Парис.
Слова лишь слова? Не боле?
Доверия никому?
Молвой, как волной прибоя
Со дна всколыхнуло муть.
А слухи уже троятся,
Подстегнуты куражом.
«Пора проучить троянцев,
Чужих чтоб не крали жен!
Дома и постройки сжечь их,
Как логово черных гидр…»
По сути, война за женщин
Не лучше любых других.

…Мне дался мой мир не даром,
Но я и не жаждал сверх.
Женился совсем недавно,
И сын мой пришел на свет.
Кто власть применяет с толком,
Тот держит себя скромней.
Я многое отдал, только
Остаться бы в стороне.
Героев собралось… Ну, мол,
Сломаем легко хребет!
Мне ж сердце тогда кольнуло
Предчувствием скорых бед.
Я словно попал в трясину,
Я словно навек ослеп:
К груди прижимая сына,
Ты молча смотрела вслед.
Дней нас разделивших буквы
Сольются потом в тома,
Но в этот момент как будто
Меня поглотила тьма.
Вернуться назад? Но все ли
Сторонники крайних мер?
Я жил, как я жил доселе,
Не зная, что это – смерть.

…Вожди обещают: «Скоро!» –
И каждый собою горд.
Но снова за ссорой ссора,
И снова за годом год.
Что всякий свое получит,
Не стоило б отрицать.
Война, не жалея лучших,
Не трогала мертвеца.
Сомнений ничем не выдав,
Надежды не сдав резерв,
Врагов отправлял к Аиду,
К нему провожал друзей.
А новых, увы, не нажил.
Тоска, словно ночь, черна,
Но я осознал однажды,
Что Троя обречена.
Пусть тянет в забвенья омут,
Пускай на душе темно,
Меня приближает к дому
И каждый убитый мной.
От веры слепой отвык хоть,
И, пробуя прочность скреп,
Я понял: возможен выход,
И тотчас тогда воскрес.
Штормило. Уже смеркалось.
Шумела вверху листва.
Все дело в моей смекалке
Да в глупости большинства.

…А город гудел, как улей,
Богов отрицая гнев…
…И корчились черви улиц,
Сгорая дотла в огне.
Потом подороже сплавим,
Что там удалось добыть.
Над стенами взвилось пламя,
Встав лошадью на дыбы.

…Как вроде найдешь управу –
Затянет в водоворот.
На бури призыв: «Пора вам!»
Ветрам отвечал: «Вперед!»
Но с роком, увы, нет сладу,
Стихии разгул свиреп.
Мотало меня не слабо:
От Мизии до сирен.
Мой путь не ищи на картах,
Рассказам о нем не верь.
Я даже спускался в Тартар,
Но вышел живым наверх.
Однажды судьба отнимет,
Что мнилось своим давно.
Ведь только домой отныне
Добраться не суждено.
Но я, напрягая силы,
Богов не забыв почтить,
Харибду прошел и Сциллу
И даже доплыл. Почти.

…Впервые я понял остро:
Дороге не быть прямой.
Калипсо прекрасный остров
Мне станет теперь тюрьмой.
А память, как взгляды в спину,
От них не спастись никак.
Не скрыться под сенью пиний,
За шепотом родника.
Уснуть бы, не просыпаться,
Забыться лет на пятьсот…
И жизнь утекла сквозь пальцы,
Впиталась водой в песок.

…Но силу, что правит нами,
Бессмысленно обличать.
Закончился срок изгнанья,
Настал возвращенья час.
Озер золотились чаши
Под натиском солнца стрел,
И сердце забилось чаще,
И кровь потекла быстрей.

…Своим, на чужое зарясь,
Не стоит пренебрегать.
Туманную сбросив завесь,
Откроются берега.
Надежда – жестокий идол,
Удача – всего лишь миф.
Когда я тебя увидел,
Я умер в тот самый миг.
Что дальше, не помню ясно,
Хоть вовсе вина не пил.
Рабыни вносили яства,
Стремился к зениту пир…
Стараясь не торопиться,
Я встал. Подошел к столу.
В спокойствии олимпийца
Взял в руки свой старый лук.
Не время менять устои
И поздно просит пощад.
Для умерших честь – пустое,
Мертвец не привык прощать.
Дороже ли пересуды
Спасения счастья крох?
Но снова тела повсюду,
И снова повсюду кровь.
Опять на душе так мерзко,
Что хочется просто взвыть.
Похоже, совсем не место
Умершим среди живых.

…Но призраки пропадут, и,
Не помня ни бурь, ни распрь,
В объятьях твоих под утро
Воскресну в последний раз.

18 декабря 2009 – 8 января 2010

Баллада о прошлом

Правду сразу ли отличишь от лжи?
Коль свершилось – поди исправь.
Что родилось прахом, свой срок отжив,
Превратится обратно в прах.
Ляжет слоем пыли на самом дне –
Бесполезно сдавать в ремонт.
И затянет илом прошедших дней
Блеск и славу иных времен.

Где зеленым веером – крылья пальм,
Лишь барханов пологий скат.
Не тревожь уснувших.
Мой город пал.
И следов его не сыскать.

Не вернуть к истокам, не повторить –
Клятвы всуе принесены.
Не восстанут храмы и алтари,
Не воскреснут его сыны.
Сохранить, что было, не расплескав,
С виду вроде такой пустяк.
Только ветер с солнцем царят в песках
Где-то десять веков спустя.

Где ушедших гордость и где их честь?
Где надежды власть навязать?
Не буди былое.
Мой мир исчез
Больше тысячи лет назад.

Слишком трудно силы соизмерять,
Но не зарюсь и не прошу.
Миражом истаяла стен змея,
Смолк навеки базаров шум.
Здесь по сумме партий – исходом пат –
Нет спасенья из кабалы.
Под песком забвенья тревожно спят
Блеск и слава эпох былых.

Оправданий горечь, сомнений смёт,
Тень морщин на твоем челе.
Не жалей о прошлом. Зачем?
Я мертв,
Не считай, сколько тысяч лет.

25 января 2010

Куплеты истинной леди

У благороднейшей леди не может бурчать в животе,
Даже когда мысли леди о хлебе и о колбасе.
Леди всегда держит в памяти список из ста лживых тем,
Рекомендованных для поддержания светских бесед.
В доме приказов хозяйки ждет целый штат слуг и к тому ж
Шустрая горничная, чтоб выравнивать складки гардин.
У истинной леди должен быть знатный доверчивый муж
И, при желании, пылкий любовник, но только один.
Также у леди быть должен гараж, в нем – спортивный авто,
Каждое утро наводит шофер почти солнечный блеск.
Только проблема не в этом, проблема, конечно же, в том,
Кровля просела, стропила подгнили, фасад весь облез.
Но у нее остается вязанье и клетчатый плед,
Старый кофейный сервиз, черный пудель по кличке Милорд.
Леди уверена: ноги должны находиться в тепле,
Даже когда враги держат в осаде ее Камелот.
Леди не вытерпит грязных следов на персидских коврах,
Со статуэток повсюду старательно вытерта пыль.
Леди всегда говорит только правду, ей незачем врать.
Все остальное – досужие сплетни и зависть толпы.
Леди не верит посулам и вовремя платит долги.
Не одобряет наветов, хоть дела ей нет до всех тех.
Да, пусть по праву рожденья она много выше других…
Как же порой одиноко и холодно на высоте.

15 февраля 2010

Баллада об алом парусе

От мечты частенько забот навалом,
Караулишь счастье, все ждешь вот-вот.

Ей предсказан парус закатно-алый
На бездонно-синей лазури вод.
Тем, кто верит в чудо, плевать на слухи.
За спиной смеются, да ну и пусть!
У нее глаза непривычно сухи,
Горизонт сегодня привычно пуст.

Но почти что явью мечта была же?
Был рассвет прекрасен, хоть день уныл?
И Ассоль танцует босой на пляже
И в венки вплетает лучи луны.

А судьба бездарна в плетенье линий,
С чистых душ ведь проще долги взимать.
Только осень вязла в раскисшей глине,
Ей на смену споро идет зима.
И Лонгрен с запасом натешет плашек,
Не боясь со сбытом попасть впросак.
По поленьям яркое пламя пляшет –
Языки как алые паруса.

Впрочем, хлеба им на сегодня хватит,
Да еще на завтра припрятан кус.
И Ассоль, по картам следя фарватер,
Кораблю рисует возможный курс.

Снова осень красит деревья охрой,
Знаменуя новый расклад в игре.
Но давно женат и живет неплохо
Так и не сбежавший из дома Грей.
Дни растрачены ни на что конкретно,
Раз о бурях грезить – напрасный труд.
Грею снятся контуры мачт «Секрета»,
Но он забывает о снах к утру.

Кто в мечтаньях смелы, в быту так робки,
Что за них решают: умен ли, глуп.
А Ассоль достанет с шитьем коробку
И проденет толстую нить в иглу.

Наносное после всплывает пеной,
Суть цыпленком вырвется из скорлуп.
Время равнодушно и постепенно
Жизнь подточит, словно волна скалу.
Если счастье рядом, не стоит мешкать,
Но как точно сроки предугадать?
Как не задевали Ассоль насмешки,
Так не задевают ее года.

За дела по сумме присудят вычет,
Сколь ни тщись добавить им лоску ты.
А Ассоль живет себе, по привычке
Собирая алые лоскуты.

Слишком сложно сказку ввести в анналы,
И судьбы законов незыблем свод…

Ей предсказан парус закатно-алый,
На открытых небу ладонях вод.

27 февраля 2010

Баллада изгнанника

К чему мне блеф замшелых догм?
В плохое верится с трудом:
Остался за кормою дом
Теперь навеки.
Мне повесть – с чистого листа –
Вдогонку клину птичьих стай.
Ведь эффективнее, чем сталь,
Порой, наветы.
Устав от странствий и невзгод,
Вернуть хоть часть бы прежних льгот.
Но я был молод, я был горд,
Не знал уступок.
Вновь дни, как чётки перебрать –
Добра не ищут от добра.
К чужим всегда щедры на брань,
Вот хвалят скупо.

Судьба изгнанника жалка.
Ату, ловите чужака!
Ату, гоните чужака!
И в спину – камень.
И душу разъедает ржой:
Своим не может стать чужой,
Родным не может стать чужой.
Молва лукавит.

Не мной поставленный спектакль.
Всему, чего не испытал,
Цена в базарный день – пятак.
И вряд ли больше.
КружИтся жизни карнавал.
И сколько б я не узнавал,
В итоге заберет навар
С косою сборщик.
Бродягой слыть – какой позор!
Бездарный полдень юных зорь.
А я был резок, я был зол.
Не ставь в вину же.

За ложь воздастся пусть втройне,
Но дома – женщины стройней.
А я чужак в чужой стране.
Кому я нужен?

Как мелкой рыбе меж акул,
Нет в стае места чужаку.
Нет в клане места чужаку.
И не надейся.
Все беды – умножай на сто,
А вот удач хмельной настой,
Своих удач хмельной настой
Дели на десять.

Да, жизнь нельзя прожить без трат.
А дома – рек вода быстра,
Извивы горных балюстрад
И даль – снегами.
Ползет гнильем судьбы рядно.
Как я мечтал быть рядом, но
За океаном край родной.
Недосягаем.
Мне б лучше взгляд не вширь, а вглубь,
Сидеть весь век в своем углу.
Но я был молод, я был глуп
И верил в чудо.
Ковер ромашек полевых,
Звенит от птичьих трелей высь…
А мир к изгнанникам, увы,
Не слишком чуток.

Дорог сплетается жаккард.
Печальна участь чужака.
Лежит тропинка чужака
Не в кущах райских.
Но душу в рамки не ужать,
Своим не может стать чужак.
Родным не в силах стать чужак,
Как ни старайся.

16 марта 2010

Сумерки эпохи. Диомед

Ветров победы дух хмельной. Мечтать о будущем вольно ль?
Дом встретил дымною волной, собачьим лаем.
Цепи пропавшее звено. Что было правдой – не верно…
Он, словно варвар, пил вино, не разбавляя.
Он уверял:
– Повсюду ложь. И даже здесь – подонки сплошь.
А честных укрывает рожь да тень резная.
Раз крайним стал – вынь да положь. Считал, что будешь всем хорош?
И я ответил:
– Зря ты врешь. Ты ведь не знаешь.
Спросил он:
– Как тебе Аргос? Тот город, где ты жил и рос?
Большой на рынках нынче спрос на базилеев?
Какой на доблесть там оброк? Добром ли платят за добро?
И я сказал ему:
– Ты брось. Переболеем.
– Что блеф Афины, пепел Фив? Елену спас, еленофил?
Жене трофеем потрафил? Добился блата?
Но скольких скрыл прибрежный ил? Ты сам бы, как Ахилл, там гнил.
Ему ответил я:
– Ахилл моим был братом.
Он мне в глаза смотрел хитро:
– Сначала жизнь свою устрой.
Раз удержать не в силах трон, скажи: вина чья?
Героев уродился рой, всё б им искать невзятых Трой.
Я возразил ему:
– Не тронь! Теперь – иначе.
Сказал он:
– Жизнь уйдет в песок. А думал, будет лет пятьсот?
Ты, извини, не высший сорт, не звездный пращник.
Что небу до таких персон? Кто псом назвался – сдохнет псом.
И я спросил:
– Ты ищешь ссор? Сейчас обрящешь.
– Зачем тебе ложь новых мест? Итак дурная вышла смесь,
Где миф – не миф и месть – не месть. Но цель в борьбе ли?
Ведь клятва – только вязь словес, а платят золотом на вес.
Но я ответил:
– Где-то есть мой дивный берег.
Он молвил:
– Бремя высших сил: каков посул, таков посыл…
Был день дождлив, и вечер сыр, и рябь на лужах.
Не слишком долог век красы, а у Сфенела – взрослый сын…
Тогда сказал я:
– Все. Я сыт. Пойдем наружу.
Я верен был, хранил обет. Хоть здесь не время похвальбе,
Но если я держал рубеж – таилось лихо.
Мне ль о несделанном скорбеть? А, впрочем, обойдемся без…
Но рассмеялся он:
– Себе – себе! – не лги хоть.
Сказал я:
– Мы не на торгу, чтобы вот так судить, огуль.
Нас дни еще подстерегут, ведь путь не пройден.
Тревожил ночь прибоя гул… Я ждал, потом позвал слугу:
– Когда ушел смутьян и лгун, что сел напротив?
Он знал, что будет впереди. Он душу мне разбередил.
Он сторонился середин, любых идиллий.
Слуга шепнул мне:
– Господин. Ты здесь сидел совсем один,
А нам велел не подходить. Не подходили.

24 марта 2010