* * *

Память косточками
И кожурками.
Ночь. Горит камин.
Тень ажурная.
Пляшет, шалая,
Словно с гор вода.
Убежала я
Прочь от города.
Прочь от псов облав,
Чтобы тихо-тишь.
Не любовь, а блажь,
Вроде прихоти.
Верить, властвуя.
Доля та еще.
Прочь от глаз твоих
Осуждающих.
Вынуть дробинку –
Боль душевную.
Здесь я Робин Гуд
В чащах Шервуда.
Крылья сизаря,
Стаи – тыщами.
Не ищи зазря –
Не отыщешь ты.
Храмов Пестума
Мрамор плесневый,
А окрест – туман,
Чернолесие.
Чтобы вечно стих,
Горше кары нет.
А у вечности
Очи карие.
В сердце меч нести –
Память ржа доест.
А у вечности
Пальцы жадные.
Сколько не кори,
Боль не вскармливай.
Тщетно лекарю
Спорить с кармою.
Разных сонмы тем,
Снова лишь не мы.
Только в комнате
Пахнет вишнями.
Только ночи страх –
Вечный уговор
Одиночества
Демиургова.

Вновь клинок и страсть…

21 февраля 2008

Баллада о небе

Каждый заход, словно в первый раз –
Сколько их там уже?
Мерится небо лентами трасс,
Петлями виражей.
Алое море – листва осин,
Солнце спешит к гряде.
Есть ли предел человечьих сил?
И для машин предел?

Если бы мог, взял бы небо в герб,
Песни б о нем слагал…
– «Сокол», «Сокол», ответь «Тайге».
– Слышу тебя, «Тайга».

Небо – древней не бывает вер,
Тщетно искать в веках.
Каждый, глаза поднимая вверх,
В детстве мечтал летать.
Небо – проклятье и высший дар,
Зову его внемли.
Смотрит ревниво за мной радар –
Око родной земли.

Скрыта мечта в криптограммах ген,
Тонок веков нагар.
– «Сокол», «Сокол», ответь «Тайге».
– Слышу тебя, «Тайга».

Небо бесстрастно – все мольбы зря,
Хочешь, завой с тоски.
Только внезапно сверкнет разряд
В клочьях белесых скирд.
Небу ничтожен сомнений люфт
Жертв по своей вине,
Крепче свивают ветра в петлю
Туч грозовой свинец.

Падает солнце за окоем,
Бьется в наушниках гам.
– «Сокол», «Сокол»…
      – «Тайга», прием.
Слышишь меня, «Тайга»?

Небо. Окрестит твоя купель
Холодом адских жерл.
Сможешь пройти в ледяной крупе,
Вырваться в вираже?
Время погасит судьбы заем
Видом чужих Лозанн…
Синее небо в глазах ее.
Небо в ее глазах.

Станем ли плотью новых легенд,
Выплатив долг сполна?
– «Сокол», любимый, ответь «Тайге».
«Сокол»…
И тишина.

12 марта 2008

Сын Сатурна

Коснется утром солнце мокрых кровель,
Рассвет безбрежен, неостановим.
Я не умею презирать по крови
И не умею клясться на крови.
Я внес под свод напыщенных собраний
В уверенную темень затхлых нор
Моих миров причудливые грани,
Моих дорог простое полотно.
Моих путей нехоженые тропы,
Мосты, что оборвутся в пустоту.
Я звал оставить за спиной Акрополь
И с Александром до индийских ступ.
До гор Памира, до песков Китая,
До скифских солнцем выжженных степей,
Перерождаясь, словно бы взлетая,
Подняться как на высшую ступень.
Меняют липы лиственные кроны,
Но сами не становятся новей.
Я сын Сатурна. А жестокий Хронос
Бесстрастно пожирает сыновей.
Моя тоска мудра. Мы с ней на пару
В Эдессе, в Тире, в Генуе, в Кале
Упрямо ждем на горизонте парус,
Как ждет порыва чайка на скале.
Судьба скитальца та же сатьяграха –
Примерив на себя легенд раскрой,
Я вам скажу без гнева и без страха –
Мои ладони не пятнала кровь.

27 марта 2008

Волчонку

Тихая темень родного логова,
Матери голос,
Вкус молока.

Хитрый узор, зимним ветром сложенный:
Зелень иголок,
Снегов плакат.

Вьюга в ночи луну гонит спелую,
Ветер, как бич, и
Пыль звезд – искрОй.

Первой охоты азарт: «Успею ли?»
Первой добычи
Хмельная кровь.

Минуло. Память на шее жерновом,
Душит зыбучий
Песок – цейтнот.

Хищнику так нелегко быть жертвою,
Он не обучен
Спасться от.

Сколько б мечей ни сломали в спорах мы,
Истин превыше
Блюдем среду.

Но впереди провонявший порохом
Ветер колышет
Флажков гряду.

Волку не выдать себя за голубя,
А даже хоть бы –
Уж лучше кнут.

В смертном броске дотянуть до горла бы.
Сил на исходе
Клыки сомкнуть.

После – до леса, пусть тело волоком,
Кровью – чернь нА чернь –
Темней смолы.

Только лишь так волк становится волком.
Так. Не иначе.
Пойми, малыш.

15 апреля 2008

Заклинание холодом

Мне болот твоих – ледяная зыбь,
Стылых вод твоих – ледяная рябь
И дождей твоих – ледяная взвесь.
Гордый взор твоих ледяных Изид
На душе клеймом. Сотни лет подряд
Я скитался, был да и вышел весь.

Чтобы воды рек да на всхолмьях льдом,
Заклинаю бег вечным холодом.

Мне твоих глубин – ледяная мгла,
Ста дорог твоих – ледяная грязь
И огней твоих ледяной призыв.
Я искал – нашел только боль и глад,
Ничего еще, как и в прежний раз,
Как в грядущие и затем разы.

Чтобы пала ночь да у входа в дом,
Заклинаю мир вечным холодом.

Кто я? Шут в перстнях или царский сын,
Али раб дорог и путей слуга,
Аль простой варнак? Подскажи – ответь.
Чтоб на сотни лиг перезвон росы,
Соловьиный зов, в васильках луга,
Облаков твоих золотой корвет…
Чтобы мог свернуть со своей тропы
И швырнуть в траву, словно маску, спесь.
Знаю, не дано. Не вводи в соблазн.

Мне снегов твоих – ледяная пыль,
Тихих слов твоих – ледяная песнь,
Ледяной луны одинокий глаз.

Словом высших сил на исход ведом,
Заклинаю стих вечным холодом.

19 апреля 2008

Остановленный кадр

Два часа. Тишина.
Бродит ночь по извивам аллей.
Что же это? Финал?
Или вновь промежуточный старт.
Я теперь в суете
Твоих генов чужая аллель.
Непрочитанный текст,
Черный росчерк в пространстве листа.
Мир – колодой на стол,
Перепутав тузов, королей,
День меняя на сто,
Чтобы вновь серебром стала сталь.
Птице снится закат.
Ветер, крылья ее пожалей.
Остановленный кадр,
И из рамы глядит пустота.

24 апреля 2008

Варвары

Плен горной цепи
Взломав по хордам,
Покинув степи,
Нагрянут орды.
Что гор попытки
Позвать назад их?
Стучат копыта:
Идем на Запад.
Мелькают зори,
Как в скачке рысью.
Их взгляды зорки,
Их очи рысьи.
Жжет ноздри запах,
Его бы залпом.
Идем на Запад.
Идем на Запад.
Заката грани
И дух ковылий.
Был ветер ранен
Стрелой навылет.
Затихнет город
В чаду мистерий,
Раз пали горы –
Бессильны стены.
В плечо ужалит
Луч ало-рыжий.
Плачь, горожанин!
Тебе не выжить.
В мрак тесной щели
Рискнешь забраться –
Аркан на шею
Эмблемой рабства.
Войска разбиты,
О прошлом – взвой лишь,
Чужих кибиток
Степняцкий войлок.
Судить о хламе
Когда ж возьмусь я?
Съест книги пламя,
Словесный мусор.
Жестокой стали
Противна стать их –
Вниз с пьедестала
Надменность статуй.
Чтоб все, до грамма,
В иную степень.
В осколки мрамор:
Мир – это степи.
Рок – обвинитель,
Судьба жестока.
Замрет в зените
Звезда Востока.

Там, где событий, вскипает свара,
На смену сытым приходит варвар.

27 апреля 2007

Хайямки Флоримона де Риво

Пусть говорят – я шип под ногтем королей,
Что не ценю вершин и не беру долей.
Ты этой ерунды, красавица, не слушай.
Коль брать – так для души. О прочем – не жалей.

Пусть говорят, что я, чем старше, тем и злей,
Что, ненависть тая, держу других за тлей.
Себя мнит честным вор. А я ничуть не хуже.
На том вот и стоял, не знав иных ролей.

Пусть говорят – я пьян. Не слушай и налей.
Что плиты местных пьяцц не видели наглей…
Слова все шелуха, такая как… одежда.
Избавься от тряпья и будь слегка смелей.

Пусть говорят – я лжец. Быть может. Спорить лень.
Душа ведь неглиже, а тело только тлен.
Чтоб я сулил жениться? Вот же глупость.
Я клятву дал давно бутылке и петле.

15 мая 2008

Московский Гамлет

Дубовый сумрак, тишина аллей,
Дыханье ветра – зов далеких Даний.
Я, словно Галилео Галилей,
Прозревший вдруг картину мирозданья.
Неспешный ход вселенских шестерен
И маятником – солнечные вспышки.
Долг не утроен – удесятерен
И каждый час еще немного впишет.
В оковах долга слабое звено
Ищу, не зная – есть оно на деле,
Как ночью ждут спасительный звонок,
Уже не веря, но еще надеясь.
Безумие – спасение мое.
И голоса – для них что ночь, что день им –
Вокруг теснятся, словно комарье
Терзая слух безжалостным гуденьем.
Вчера и здесь. Столетий перепад.
В нем утонуть, что утонуть на броде.
Спят под асфальтом чьи-то черепа –
Они мне чужды, я им инороден.
А память – это камера. Острог.
В ней бог забыт – у варваров в плену царь.
Опять скользит рефреном между строк:
Мне хочется, так хочется проснуться…

Но не дано.

19 мая 2008

Признание

Моя синьора, вечер тих и тёмен –
Спят на карнизе тени голубей.
Я не привык раскланиваться с теми,
С кем хочется намного быть грубей.
Моя синьора, доводы неверны,
Вы выбрали, не зная, что почём.
Ведь мне дороже полумрак таверны,
Чем пьяниц коронованных почёт.

Слова случайно вырвутся наружу –
В признаньи – ревность тысячи Отелл.
Беда не в том, что я обезоружен,
Беда в другом – я этого хотел.

Моя синьора, ваши пальцы тонки,
Но вам по силам вожжи удержать.
С невольной дрожью я смотрел на то, как
Вы сжали веер, словно бы кинжал.
Моя синьора, в вашем честном клане
Всегда умели ловко уболтать.
Но я не стану жертвой на закланье,
Пролившим кровь на девственный алтарь.

И беспокойство – мой жестокий овод.
Боюсь того, что рвется из глубин.
Беда, что для меня любовь – оковы,
И я могу желать, а не любить.

Вам кажется, что в пламени нет брода,
Что я герой, и многим не чета.
Вглядитесь лучше пристальней – уродов
Намного краше делает мечта.
Спокойно дремлет зеркало морское,
Мелькнет полночной птицей нетопырь…
Мне душно в ваших праздничных покоях,
Приятней лютни – перезвон копыт.

Луна мне вслед галопом: Ну же! Ну же!
Прочь по дорогам, дальше от жилья.
Беда не в том, что мне никто не нужен.
Беда в другом, что мне не нужен я.

22 мая 2008

Cтарая сказка

«Крысы помнят, о мастер Гофман,
Как все было на самом деле…»
Майя “Канцлер Ги” Котовская 

Говорите, обманщик – мастер?
Что он ловко спрямил кривую:
Справедливость в делах и в массе
Только изредка торжествует.
Прокрадется чумная челядь
Из чулана, где прячут щётки.
Крысам мало чужих мучений,
Крысы мстительно сводят счёты.

Одинокий луч от небесной лампы
Как ударом сабли разрубит шторы.
Слышишь шорох шустрых крысиных лапок –
Это тихий шелест страниц историй.
Некому жалеть о твоей утрате,
Что поделать, с жалостью ты недружен.
Первая фаланга крысиной рати
Наступает слаженным полукружьем.

Бьют часы на каминной полке –
Это времени злая поступь.
Я спасенья не жду с тех пор, как
Жизнь разбита на «до» и «после».
Что имел я, легко разрушил
Рок посредством хвостатых пассий…

…Сабля только на вид игрушка,
С обреченным играть опасно.

Страшно умирать вдалеке от дома,
Убежать бы мог, но ведь честь – колодки.
Пусть в руке эфес – лезвия обломок
Намертво застрянет в крысиной глотке.
На стене вычерчивая арабески,
Лунный луч поспешно скользнет чуть ниже.
Крысы ждут, и в глаз их голодном блеске
Вижу приговор: мне уже не выжить…

Станут серой золою щепки,
Крысу прочь, в выгребную яму.
Держит прошлое слишком цепко,
Хватка пальцев его упряма.
Тот, кто выжил, решит на деле
Положенье свое упрочить…

…Только мастер очки наденет,
И бумагу разметят строчки…

И перо запляшет по белой глади,
И со словом слово сплетутся в песню,
И герои жизнь обретут в балладе
О борьбе и долге, вражде и спеси.
И читатель книгу потом откроет,
В ней любовь не видит чужих увечий.
Книгу, где нельзя умирать героям,
Потому что в сказках герои вечны…

Говорите, что врет рассказчик,
Проще на пол хрусталь идиллий?
Только в спорах подобных чаще
Правда где-то посередине.
Оглянуться остановиться.
Ложь солгавшего похоронит…

…Закатились под половицы
Позолоченные короны.

30 мая 2008

Парис

Я не помню войны –
Только отблески солнца на меди.
Я не помню огней –
Только заревом залитый стан.
Был ли то мой двойник –
Тень, увязшая в вечном намедни,
Иль божественный гнев
Жизнь заставил, как книгу листать.

Я не помню причин –
Помню мягкое золото прядей.
Я не помню имен –
Мало ли в Ойкумене Елен?
Только память горчит.
Бьется жилкой в виске: чего ради?
Жив ли я или мертв?
И узнаю ль, кто это велел?

Я не помню, кто лгал,
Кто был честен, кто прав, кто виновен.
Разберетесь ли вы,
Где здесь зависть, где жгучая лесть?
Помню только угар,
Когда прошлое кажется внове.
Слышишь звон тетивы?
Я погибель твоя, Ахиллес.

Я не помню себя,
В лабиринте событий и судеб,
В мельтешеньи Эллад
Натыкаясь на призрачный залп.
Только память, как бязь,
Разорвется, смешав дни в абсурде…
Но озерная гладь
Отразит вновь все те же глаза.

19 июля 2008

Баллада судьбы

Я играю с судьбой,
Я играю судьбу по аккордам,
Чтобы пальцы – огнём, чтобы дни – вязью нот,
Чтобы жизнь, как вино, через край.
Но пристрастен отбор –
Сзади тени незримым эскортом…
Может, кто мне былое обратно вернёт
Или память сумеет украсть?

Я в дыханье ветров слышу голос волны, крики чаек.
К горизонту дорожкой уводит карминовый блик.
Но я рыцарь обманчивых снов, и мой образ печален.
Резкий профиль на фоне окна, тень с бокалом Шабли.

Моя дама мертва.
Сердце бьётся едва.
Я не знаю, зачем я?
Пусть дорога крива,
Смерть – последний привал.
Я бродяга.
Кочевник.

Я играю в судьбу.
Я играю с судьбой сотни партий.
И фигуры замрут под рукой игрока,
Ожидая сигнала начать.
В море сброшенный буй
Станет точкой отсчёта на старте,
И опять вдоль фронтов по извивам рокад,
Подчиняясь тоске книжных чар.

Я не сплю по ночам и слежу, как дожди моют крыши.
Я умею летать, если крылья не сдали в утиль.
Ведь я рыцарь неспетых баллад, и мой голос неслышен.
Но я помню о бурях, как данность приняв полный штиль.

Моя дама мертва.
А слова – лишь слова.
Они дёшево стоят.
Пыль былого в отвал,
Если я рисковал…
Впрочем,
Это пустое.

Я играю в судьбу.
Я играю судьбою на вычет.
Так играют с котёнком, гоняя моток,
Так бездумно теряют свой шанс.
Огибая мыс Бурь,
Возвращаюсь с богатой добычей,
Но как только на рейде подводят итог,
Понимаю, опять ни гроша.

Я открою окно и увижу маяк в Трапезунде,
И расправят ветра занавески потрёпанный стяг.
Но я рыцарь несозданных книг, и мой образ безумен.
Я в обрывках баллад собираю свой мир по частям.

Моя дама мертва…
Залежалый товар –
Верность людям и клятвам.
Лгут дорог кружева,
Поздно переживать.
– Мы увидимся?
– Вряд ли.

22-23 июля 2008